(Мф. 19,16-26 и Мф. 20,1-16)
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодня, по моей вине, мы читали два различных Евангелия: на славянском языке одно, на английском языке другое. Но они так созвучны, что мне хочется соединить эти два чтения и на вопрос, который поставлен в одном, ответить вторым.
Вопрос, который ставится в первом чтении перед каждым из нас, а не только перед тогдашними слушателями Христа: кто же может спастись, если так высок идеал христианской жизни? Если так велик человек во Христе и в Евангелии, то кто же может надеяться вырасти в то, что апостол Павел называет полной мерой роста Христова? Кто может вырасти в уровень со Христом Спасителем? Никто, конечно. Но значит ли это, что для нас заказан путь ко спасению?
Кто может спастись... Если мы обращаемся к Ветхому Завету — чистый сердцем, не лукавый, прямой человек, не творящий зла своему ближнему, человек верного сердца по отношению к Богу и по отношению к людям. Но снова встает вопрос: кто же может спастись? Кто о себе может сказать: у меня сердце чистое, очищенный разум, прямая, не колеблющаяся воля к добру? Кто может сказать, что верен Богу и верен людям?.. Кто же тогда спастись может? Целой жизни не хватит, чтобы вырасти в такую меру.
И вот в Евангелии есть несколько мест, которые дают нам такую надежду, потому что все они сводятся — и то чтение, которое я сегодня читал по ошибке, и другие чтения, которые в воскресные и в другие дни читаются — все они сводятся к тому, что ты спасен, потому что ты Богом любим, потому что ты Ему дорог, потому что цена, которую Он готов заплатить как бы в выкуп за тебя, это — вся жизнь, и всё страдание, и вся смерть, и вся слава Единородного Сына Божия, Иисуса Христа, пришедшего в мир грешныя спасти...
Сегодняшнее славянское чтение из Евангелия нам говорит, что были люди, которые с первого мгновения пошли трудиться в Божий виноград и трудились до вечера: до вечера своей жизни, до вечера человеческой истории, до времени, когда нашёл конец. Были другие, которые стояли праздны и три, и шесть, и девять часов — и тех застал Господь, и призвал, и они отозвались, и вступили в труд первых.
И Господь их принял — не за количество труда, а за то, что они сердцем и жизнью отозвались на Его призыв; не за то, что они работали столько же, сколько другие, так же хорошо или лучше, нежели другие. Господь их принял, потому, что на зов Божий быть благородными, вырасти в меру подлинного человека, стать свидетелями Божиими на земле, они отозвались жизнью, откликнулись и вошли в труд Божий и в труд других людей...
И другое есть место: притча о званных, которые отказались прийти, и о нищих, убогих, хромых, которых Господь велел собрать на царский пир. Они шли, верно, с ужасом в сердце: ведь эти лохмотья, эта запыленность, это последнее обеднение, это уродство, эта болезнь, конечно, не описывают их телесное состояние, но их душевно-духовное состояние. И когда они были призваны Богом явиться перед Его всесветлые очи, они с ужасом думали о суде, потому что не дошло до них слово Христово: Я пришел не судить, а спасти мир...
Шли они, ожидая суда, возмездия, — и были приняты ангелами Божиими, омыты, очищены, одеты и введены в пир Господень... Эти были спасены — да! — милостью Божией, но не только. Спас их также последний ужас, который их охватил, когда вдруг они поняли, что они идут на суд и что теперь откроется не только темная их жизнь, а откроется то, что они жили-то напрасно, что весь смысл жизни, который в любви — они проглядели... Покаянием они вошли в Царство Божие.
И вот ответ, который дает нам Евангелие, — обнадеживающий, радостный, светлый ответ: Покайся! Пойми, что зло — не твой путь, что зло это уродство, это раны, это убожество, это лохмотья. Отвернись от него! Если даже ты останешься его пленником — возненавидь его, и возлюби красоту, и правду, и истину, и добро; возлюби ближнего и Бога, и себя самого увидь в той славе и красоте, в которой теперь видит тебя Господь наперед, зная, каким ты будешь, когда ты придешь, и Он тебя очистит и сделает новым.
Но медлить нельзя: не потому, что придет страшный суд, а потому, что если мы это понимаем — как не устремиться всем сердцем, всей душой, всей силой, всей немощью, всей мечтой, желанием своим к тому, чтобы Бога обрадовать нашим хотя бы поздним ответом, отзывом, и сказать: Да, Господи — Ты зовешь: иду! Верую, — помоги моему неверию! Ты — Путь; будь моим путем, Ты — Истина; будь моей истиной, Ты Жизнь — дай мне Твою жизнь!
Аминь.
Митрополит Сурожский Антоний.
