Вчера, когда я отпустил секретариат и мирно музицировал у себя в кабинете, ко мне на прием явился издержанный юноша лет тридцати в серой курточке, с устремленным внутрь себя взглядом и впалыми щеками. Он перепутал день, но на дворе была такая ужасная погода, что я опустил крышку рояля и предложил ему чашку кофе.
Он посмотрел на меня долгим взглядом бледно-серых глаз. На лбу его лежала вертикальная складка, появляющаяся у всех больных концепциями в тяжелой форме, — они любят и пестуют головную боль. Молчание затягивалось.
— Может быть и я бы тоже кричал бы Вам «Осанна!», но тяжелый груз сомнения перевешивает в обратную сторону. — изрек юноша наконец. — Я зашел на страницу «Ответы скептикам» вашего сайта в надежде, что встречу аргументы, укрепляющие Ваше учение. Скажите только, то что там написано, написано Вами и принимается всерьёз?
Я вздохнул:
— Раз вы спрашиваете, видимо — для кого-то да....
— Я бы не задавал бы этого вопроса, если бы ответы на вопросы скептикам не показались мне достойными 16-летнего подростка, а не Великого Учителя. — обличил меня юнец.
— Друг мой, стилистика ответов гипертрофирована специально — для достижения комического эффекта. — начал я. — Обычно люди понимают и смеются...
— Для Вас я увы, а может и к счастью, случай непробиваемый. — возгласил юноша. — Я как-то по неразумению своему думал, что великие учителя как-то нисходят до тупых и на их обезьяннем языке могут показать истину. Чтобы дикие и неразумные устремились к свету. Но вместо этого Вы пытаетесь выставить меня на всеобщее посмешище.
— Вам вообще знакомо такое понятие, как сатира?
Молодой человек впал в ступор. В уголках его глаз стали собираться слёзы.
— А. — произнес он через силу. — Так всё это игра, шутка. Ну ладно. Я и сам позабавился. — и, зарыдав, он вышел.
... Я не стал бы придавать этому эпизоду никакого значения, если бы подобное не повторялось регулярно. Издержанные юноши разного возраста не менее раза в неделю приходят в надежде увидеть за моим столом помесь Гэндальфа с Зевсом Фидия — желательно в одеждах весьма белых, блистающих и со златой веревочкой на лбу.
Они не возражали бы также, чтоб я говорил гекзаметрами. В итоге, когда они видят жизнерадостного меня в домашнем шлафроке и с плиткой белого шоколада, их постигает горькое разочарование и обида.
Эти молодые люди больны синдромом, который я, по аналогии к криптозоологией, назвал бы криптоантропологией.
Подобно тому, как криптозоологи приходят в экстаз при виде макросьемки щитня, выдаваемого за трилобита, и выслеживают снежного человека в Тульской области — криптоантропологи одержимы желанием найти Хорошо Спрятанного Мудреца.
Это заболевание отчасти сродни синдрому Загадочного Востока, однако отличается от него мотивацией. Практики Восточных Практик надеются вознестись над остальными с помощью Реально Работающих Техник (тм). Искатели хорошо спрятанных мудрецов — хотят всего лишь переложить на гипертрофированную патерналистскую фигуру все свои страхи, ночные истерики и почему-то отношения с женами.
Поскольку подобные фигуры относятся к разряду символических, а никак не реально существующих — криптоантропологические юноши ужасно требовательны к стилистике и декорациям.
По их понятиям, мудрец должен быть по возможности А) труднодоступен, Б) суров и В) хорошо охраняем.
В тяжелой форме синдром проявляется в виде махатм, до которых могли добраться только писательница Е. Рерих и разведчик Я. Блюмкин, или в виде «абхазских монахов, которых в секретном месте стерегут автоматчики» (реальные слова одного из моих пациентов).
Профессор С. И. Инъязов одно время шёл таким больным навстречу, заворачиваясь для приема в простыню, куря фимиам и встречая их фразой «Вновь Ипполит мой любезный вступает на волны морские».
Но Космос считает подобный подход ошибочным. Всё, что нужно убийственно серьёзным юношам в поисках спрятанных старцев — это нормальный военно-спортивный лагерь и суровый тренер со свистком на шнурке, напоминающий сержанта из х/ф «Цельнометаллическая оболочка».
