Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
В сегодняшнем Евангелии мы читаем о том, что мы должны прощать так, как нас прощает Отец Небесный, как нас Бог прощает. И мы всегда думаем о том, что это нам указывает меру этого прощения, указывает на то, как совершенно, как исчерпывающе должно быть наше прощение. И конечно, это так. Но слова «как Отец ваш небесный прощает вам» говорят не только о мере прощения, а говорят тоже о том, каким образом, какой ценой, каким путем достигается это прощение. Бог прощает не легко, — не легко для Себя. Бог потому нас может простить, что, став человеком, Он претерпел от нас, людей, полную меру непонимания, отвержения, холодности, ненависти — всего того, что мы друг другу так трудно прощаем.
И потому Он может простить, что Он понес все это страдание на Себе, включая ужас Гефсиманской ночи и ужас распятия, и ужас Богооставленности. Он может простить то, что претерпел; мы ничего не можем простить за пределом того, что претерпели. Но с другой стороны, все, что мы претерпели, все, чем мы исстрадались, все, что легло на нас душевной болью и телесной мукой, все это мы имеем право и власть простить. Как сказал один епископ-мученик Русской Церкви: «Когда мы станем перед престолом Божиим, то те, кто пострадал, смогут Богу сказать: я им простил — Ты должен их простить со мной».
И это перед нами ставит вопрос о том, что простить — всегда значит взять на себя крест, взять на себя, согласиться на то, чтобы понести страдание. Если человека надо было бы прощать тогда, когда он так глубоко изменился, что от него нам не приходится больше претерпевать — это было бы просто, но это не было бы прощением. Прощение это способ исцелить раздвоенность, разделенность, ненависть.
Но — скажете — тогда где же радость прощения, где же свет? Неужели прощение — сплошная тьма, мрак, боль? Нет! Вспомните Евангелие: каждый раз, как в Евангелии нам рассказывается о явлении Христа во славе, каждый раз это сопряжено с моментом, когда речь идет о крестной Его смерти. Только тогда сияет ярким светом слава человеческая и слава Божия, только тогда изливается этот победоносный свет, когда он сопряжен с крестом, то есть с нашей готовностью и жить, и умирать, чтобы другой мог жить. Вот в этом самая глубинная радость прощения.
Задумаемся над этим. Вокруг нас есть люди, которым мы почти бессильны простить, потому что мы ими так глубоко ранены, и мы не понимаем, что только потому что мы ранены, мы имеем право и власть простить. Если мы только это поняли бы, то не ждали бы, чтобы виноватые шли к правым; правые спешили бы навстречу виноватого, чтобы ему открыть дверь радости, мира и спасения.
Аминь.
Митрополит Сурожский Антоний.
