Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к шампанскому винищу,
Любовь к отеческим столам.
А. С. Пушкин
Новый Год ждали, к нему готовились, многие постились, чтобы в праздник больше вошло! А уж как начинали накрывать, да сервировать на стол, так тут просто глаза разбегаются да слюни растекаются!
Первым делом посередь стола горой наваливали выпечку. Румяные растегаи с вязигою, распрягаи с кониною, раздолбаи с козлятиной, развоняи с кислятиной (с прокислой капустою), расписяи расписные, развисяи развесные, разновсяи с разною всячиной и пирожные с белочьим кремом, и царь-пампушки с цельными ядрами греческого ореха, и пряники озорные, непечатные!
И пироги! С чем только не пекли пирогов, разве что с яблоками конскими не пекли, а со всем остальным — пожалуйста! И с грибами, и с луком, и с грибами и с луком, и просто с луком, и отдельно с грибами! Эх! А дух какой шел от пирогов — закачаешься! Отдельно покупали дух в пирожковой Дрожжина или Тестоместова, а потом добавляли в домашнюю стряпню! А какой дух шел после этой стряпни! Закачаешься, ежели кушаком ноздреватого носу не закрыть!
А уж какой хлеб! С дымящейся хрустящей ржаной корочкой, с изюмом, обсыпанный тмином, да щедро политый потом народным. Обязательно наварят или напекут просто лука, да на стол его сразу, пока горячий, возьмешь в руку ломоть, и погрузишься по уши в ароматную луковую мякоть, ловя губами падающие куски. Буэ, хорошо!
А бывало, что подают не просто лук, а лук, фаршированный чесноком, — пост идет, целоваться не велит!
Да никто о поцелуях и не думает! Вон на столе сколько мяса! Тут тебе хайло свиное с аппетитною хлебною корочкой, и поросенок молочный с пустышкой, а то и вовсе с титею, и кучки говяжьи топченые, и мясное ассорти из белых и серых зайцев!
А печень? Громадные дымящиеся куски без единого следа цирроза! Режешь такой кусок и уж никакого соуса не надобно, всё обильно полито ароматной слюной!
А знаменитые хлебные котлеты с луком и тонким запахом мяса!
А какое новогоднее застолье без пельменей самолепных Мясорубного заведения купца Горчицына по пятаку за десяток? Мастера-умельцы лепили эти пельмени под мелкоскопом! Говорят, что одним из таких пельмешков была досыта закормлена знаменитая тульская подкованная блоха! Вот тебе и ха-ха!
И, конечно же, петушки на палочке, запеченные целиком во время предновогоднего пожара. Сидят на кольях, красавцы писанные, вытянув шеи в прощальном кукареке.
Для особо изысканых дурманов подавли сковородки из-под печени, лука, курицы, яишни, чтобы всё затирать хлебной корочкой! А в «Яре» подавали знаменитые на всю Москву вилки!
И куда ж на русском пиру без салфеток! Салфетки льняные, берестяные, пеньковые, шелковые, тёплые, зимние, валяные из собачей шерсти и конского волоса! С драгоценными каменьями и разноцветными пятнами от прошлых застолий!
Соусов на новогоднем столе — без счета! От смеси чеснока с горчицей, хреном и кайенским перцем многие дамы хотели иметь ребёнка! Горы сыров — и тебе с плесенью, и мне без плесени, и тебе с душком, и мне без душка.
А грибы! Про грибы-то забыли! И мочёные, и солёные, и сушёные, и вяленые, и маринованные, и жареные, и вареные, и вкусные и невкусные! И белые, и черные, и грузди, и хлызди, и любимые лошадьми тпрузди, и чага и шняга, и мозолистые босоножки и нежные майонежки, и аккуратно вырезанные пухлые грыжики, и неприлично расшаперившиеся етята да бесстыжики, и толстоногие толстоляжки и маленькие, покрытые нежным пушком сопливые кутята, и редкого вкуса подсиреневики!
А рыба, Господи!? Рыба такая и сякая, немазанная и сухая.
Подавали осетров, нарезанных столь искусно, что они напоминали жареных петухов, а следом жареных петухов, напоминавших молочных поросят, и поросят, не отличимых ни на вид ни на вкус от осетров, а следом шли налимы, неотличимые на вид и на вкус от гречневой каши!
Сомов обыкновенно укладывали целиком в большие блюда, заливали взваром ушным и оттудова смотрели на гостей пятипудовые рыбины, поводя усами да бровями. А иной, недопеченный, бывало так хвостом ударит, что обрызжет гостей с ног до головы обжигающей юшкою!
На сладкое обычно выносился чернослив, и вишня с костяною начинкой, ананас в яблоках с хреном под кисло-сладким полотенцем или мороженая тряпка, коей в подвале вытирали разлитую сладкую вишневую настойку.
А клюква! Клюква мочёная, клюква толчёная, клюква в водке моченая, а потом извлеченная, клюква в сахаре запечёная, клюква сырая и кипяченая, клюква под гнетом удручённая, клюква извращенная! Ни один новогодний стол не ломился без клюквы!
А уж когда подавали косточки от абрикосов, вываренные в компоте, то тут слюни текли даже у самых гурманов и объедал! Руки, лоснящиеся от жира, хватали специальные серебряные молотки и — пир горой! Косточки подавали дюжинами и запивали свежим абрикосовым квасом.
По сту дюжин косточек съедали московские купцы братья Пантелеевы Леонид и Профирий и ничего!
А наливки, настойки, бодяжки, мешанки, трясунцы, бухунцы, болтушки, кирюшки, накатушки, чекушки, чебурашки, варенцы, вздрогунцы, палёнки, запеканки да политурки! Самогонные и государственного производства! Да заморские кюрасао да бейлисы просто вода из под крана, по сравнению-то!
И над всем этим великолепием огромной стопкой — блины! Пышные румяные блины с зеленой вышивкой из ревеня по рыхлому тесту «С Новымъ годомъ, Господи!»
