Я. Я. Николухо-Николай, папуасовед (1849-?)
Я. Я. Николухо-Николай родился в семье графьев Николухо-Николаев в специальном родовом имении. Отца своего, лейб-гусара Чичибабина, он никогда не видел, и слава Богу.
В детстве будущий ученый хорошо рисовал, пел, танцевал, много и плодотворно ел. Кто бы мог тогда подумать, что все эти качества впоследствии окажутся ему ненужными! Сверстники и друзья с ранних лет отмечали в нем ум необыкновенный и редкую живость мышления, за что уважительно прозвали его «Николай-поди-полай!»
Любимыми игрушками юного Я. Я. были его натруженные, мозолистые руки.
К шестнадцати годам из хрупкого мальчика он превратился в здоровенного волосатого самца, который не пропускал ни одной юбки. Но к двадцати годам все стало на свои места — снова перед нами худенький очкарик с красноватыми от вечного недосыпания глазами.
«Я. Я. Николухо-Николай, — вспоминают друзья, — никогда не курил, пил мало — крупными, жадными глотками».
Каким образом ученый попал к папуасам, остается для нас загадкой. По нашим сведениям, он шел на Одессу, а вышел к Папуа-Новой Гвинее.
Очутившись на, казалось бы, необитаемом острове, Я. Я. первым делом плотно пообедал сочной и нежной мякотью кокоса, а затем торопливо отправился исследовать гвинейские кусты. Там, в гвинейских кустах, он впервые увидел настоящих дикарей. Это были два дюжих папуаса в набедренных повязках с надписью «Дружинник». Они-то и разнесли по всему острову весть о белом человеке, не умеющем ни говорить, ни читать, ни писать по-папуасски.
Поначалу Я. Я. чувствовал себя не в своей тарелке — один, среди дикарей, без денег и документов. Но понемногу привык, стал чаще спускаться с дерева, брал пищу из рук и отзывался на необидные клички.
«У, — пишет ученый в книге „Как один мужик двух папуасов прокормил“, — аборигенов есть интересный обычай: самую красивую девушку племени они бросают в океан и смотрят, что будет».
Исследователь твердо решил поскорее уехать с этого острова домой. Первая попытка построить лодку закончилась неудачей. Спустив ее на воду, Николухо-Николай понял, что изготовил подводную лодку. Не удалось покинуть проклятый остров и с помощью подземного хода, на который путешественник убил почти пять лет.
Дикари дружелюбно подтрунивали над ученым. «Белеет парус одинокий!» — говорили они ему, но он их не понимал.
Когда же Н.-Н. немного изучил папуасский язык, он смог использовать свои медицинские знания. Частенько приходили к нему дикари и консультировались по поводу различных нервных расстройств. (Николуха был по образованию невропатолог).
Однажды ночью, когда ученый спал у себя в бамбуковой палатке, его укусил за ногу людоед. Молниеносная реакция спасла исследователя — он приложил к ранке бутылку спирта, а затем они вместе с людоедом высосали ядовитую жидкость. После этого случая Я. Я. Н.-Н. стал плохо спать по ночам, ворочался в своей постели, мял каменную подушку, разговаривал по-русски.
Надо сказать, что исследователю приходилось проводить с каннибалами очень много времени, и через несколько лет они приелись друг другу. Но все же ученый успел внести значительный вклад в гвинейскую культуру. Современные исследователи отмечают, что в папуасском разговорном языке встречаются такие русские слова, как «валенки», «спутник», «врешь-не возьмешь!», «не надо!» и «уя-уя!» А в легендах и песнях местных жителей до сих пор воспевается мясо этого замечательного человека.
Лит-ра:
1. М. Ф. Ростоптанова и Уаниуани Осоавиахими «Наш муж Николухо-Николай».
2. Э. Э. Носидуня-Немарай «Акулы-людоедоеды».
3. Справочник начинающего папуаса. Под ред. акад. Перельмана.
