Морозная дымка почти скрывала от глаз памятник Ленину. Изредка скрипели по снегу чьи-то валенки. Временами казалось, что это Ильич переминается с ноги на ногу, кутаясь в зябкое пальтецо.
Зябко было и на душе у Тамары. Вглядываясь в непроглядную черноту ночи, она поеживалась в своем легком домашнем халатике и почесывала высокую грудь через прореху в стареньком комби-дрессе. Если бы Виталий видел ее в этот миг, он бы бросил все, а ее — в первую очередь, и уехал бы из родного города.
В маленькой кроватке уютно посапывал Павлуша. «Весь в папу», — подумала она, меняя пеленки. Внезапно зазвонил телефон. В трубке послышалось знакомое дыхание. «Виталик! Не дыши! Я знаю, что это ты!»
Сергей с негодованием бросил трубку.
Она тоже повесила трубку и горячей мокрой волной пробежали по ней воспоминания. Одно воспоминание за другим…
Они познакомились случайно, в столовой. Он подсел к ней за столик и сказал: «Девушка, я вижу, вы не хотите второе?..»
У Тамары это было первое, необыкновенно горячее и большое чувство. С самого первого мгновения для нее уже не существовало больше ничего в этом мире — ни пюре, ни котлеты, ни даже творожной запеканки — все это словно вобрал в себя Виталий. Наконец-то нашелся человек, с которым Тамара могла, не стесняясь, делиться самым сокровенным!
От него постоянно исходили какие-то флюиды, Тамара их чувствовала даже на расстоянии. Глядя на Виталия, она вдруг ощутила, как нечто теплое поднимается изнутри и подкатывает к горлу, стремясь вырваться наружу и заполнить собою все окружавшее их пространство.
Что-то подсказывало ей — вот он, Тамара, твой долгожданный прекрасный принц, правда, на время превратившийся в чудовище, но стоит его поцеловать, и он опять вернется к своему прежнему обличью…
Первая трещина в их отношениях образовалась, когда Тамара попыталась познакомить Виталия со своей мамой, сидевшей за этим же столиком. Неприятно поразил суховатый тон, которым он попросил у нее компот.
Вскоре Виталий оставил ее с двумя тарелками на руках. Не скандалил, не взял себе ничего из Тамариных вещей (надо признать, это было благородно с его стороны). Только тут Тамара поняла, что была всего лишь пешкой или, вернее, ложкой в его руках…
